Астрахань поджёг “мимошедший злодей”? А обвиняли девочку

В криминальных хрониках прошлых столетий пожары занимали важное место – так как были бедствием частым, порой очень страшным и далеко не всегда случайным.

"Выгорел весь город"
В августе 1767 года в Астрахани произошел мощнейший пожар, который уничтожил колоссальное число деревянных домовладений в центральной части города и нанес огромный ущерб. Как писали в отчетах, от пожара "выгорел весь город Астрахань, кроме форштата и кремля, но и в оном" было несколько сгоревших построек и повреждения. Расследование причин пожара, подсчет убытков и меры по ликвидации последствий стали делом государственной важности, которое контролировали при самом императорском дворе. Так что сведений о тех событиях сохранилось достаточно.
Итак, около 8 часов утра 17 августа 1767 года возник очаг возгорания "в середине города, в обывательском доме".
Что представлял собой тогдашний город, особенно его центральная часть? Плотную деревянную застройку, когда дома стояли близко друг к другу, а в каждом дворе ютилось еще несколько всяких строений поменьше – сарайчиков, амбаров, кладовок, нужных чуланов, флигелей и прочих. Плюс к тому – "внутренние в земле покои", то есть всякие погреба и даже землянки. Иными словами, среда для распространения огня – самая благоприятная. А вот быстрому тушению пожара, наоборот, мешающая.
Кроме того, быстрому разрастанию пламени "помогла" "бывшая в тот день превеликая с вихрем буря". Из-за нее пожар длился 12 часов – до 8 часов вечера, а последствия его ликвидировали еще и всю ночь, и два последующих дня.

Начало пожара видели монахи
Расследование случившегося поручили губернской канцелярии, которая обо всех результатах докладывала в столицу, в Сенат.
О причинах пожара выяснили вот что. 17 августа "пополуночи в 8-м часу" начался пожар в доме астраханского магистратора разночинца Аврама Сутягина, "у жительствующего у него в особливых покоях разночинца ж Степана Ильина". Непосредственное начало пожара видели монахи и простые обыватели, живущие напротив. Монахи обитали в Спасском монастыре, который стоял напротив этого дома. То есть самое начало нашей истории следует искать в районе современной остановки "у Башни" и скверика у филармонии, на территории между улицами Коммунистической, Володарского, Советской и Эспланадной.
Все свидетели единогласно показали, что очаг возгорания возник "внутри оного двора у кладовой хлебной анбарушки". У нее загорелся один наружный угол – и в монастыре сразу же ударили в набат, поднимая тревогу. Люди бросились "отнимать" строение у огня, старались "усильно", но это не помогало.
"Анбарушка была прикосновенна к соседнему строению" – то есть застройка оказалась слишком плотной – и в то же время дул сильный ветер. Так что "все сие вокруг обняло" огнем, вспыхнули окрестные строения.
На тушении использовалось много команд – строения спешно ломали и заливали водой – но "бывшая по прежнему обычаю в строениях теснота с усилившеюся притом престрашною бурею во все части города… огонь распространила".

Обвинили 13-летнюю девочку
Появился и первый подозреваемый. В первоначальном возгорании угла "анбарушки" обвинили 13-летнюю девочку, жившую в том же дворе. Девочку стали допрашивать. Она же утверждала, что, выйдя из избы, увидела уже горевший угол анбарушки, и сама к поджогу отношения не имела. Губернская канцелярия, ведшая расследование, подозревала, что девочка могла что-то варить во дворе на открытом огне или даже специально зажгла постройку. Возможно, из мести или из озорства. Опросили соседей по поводу поведения ребенка, но все они честно отметили отсутствие каких-либо странностей в ее поведении, шалостей и дурных поступков. Поскольку других версий не было, следователи девочку даже пытались запугивать, грозя ей поркой розгами (сказали, что если она обманула – то "будет сечена"), увещевал ее и священник, уговаривая признать вину. Но девочка оказалась храброй: ни в чем не призналась, держалась спокойно и уверенно, страха не выказывала. Так что пришлось следствию оставить ее в покое.
Поэтому единственной осталась версия об умышленном поджоге, который совершил неизвестный и непойманный "мимошедший злодей". Увидев, возможно, открытые ворота и низкий забор, он просто зашел и совершил поджог. Поскольку взрослых в домах и дворе не было, никто его не увидел. Целью же "злодея" было вызвать панику, под прикрытием которой он мог бы заняться воровством и грабежом. Такие случаи были в стране весьма распространены, поэтому версия прижилась.

Подсчёт убытков
В Белом городе "погорело казенного строения" – аптека с аптекарским двором и всеми медикаментами, обер-комендантский, инженерный и артиллерийский деревянные дворы, магистрат со словесным судом, каменные русский, армянский, индийский и другие гостиные дворы, бывший посольский двор с деревянным чердаком (всего 17 каменных домов).
Сгорел каменный Спасский монастырь, 4 церкви, 4 фабрики, ряд питейных домов, 314 деревянных "партикулярных" домов и на реке Волге 4 судна. Сгорело много товара у купцов, 328 каменных лавок и 197 деревянных, 4 деревянных шалаша.
Сумма ущерба составила "368020 рублев 34 коп.". Помимо этого, понесли убытки агарянские (восточные) купцы, не состоявшие в русском подданстве, но успешно торговавшие в Астрахани. Так, у пяти "персиян" сгорело товаров на 1596 рублей, у 31 армянского купца – на 30955 руб. 28 коп., у 85 индийцев – на 151400 рублей.
Сгорели также хлебные припасы в казенных магазинах и y хлебных торговцев.
Погибло, однако, всего 5 человек, а всех оставшихся без крова горожан приютили жители Заканавья и Закутумья, никаких беспорядков и голода в городе не возникло. К тому же уцелели стоявшие за городом хлебные магазины, недавно пополненные "привозом".
Губернатор Н.А. Бекетов получил высочайшее разрешение о выделении "погоревшим жителям на обстройку ссуды на 10 лет из казны без процентов", "на ссуду обывателям употребить Астраханский коммерческий банк, сколько онаго ныне налицо состоит".
Параллельно с этими событиями губернатор боролся за принятие первого генерального плана Астрахани, который бы и учел местную специфику, и определил перспективные направления развития города. В итоге был сначала утвержден первый, неудачный, план 1768 года, а новый появился 26 марта 1769 года. Он стал одним из первых проектов перепланировки русских городов, составленных в рамках градостроительной реформы Екатерины II. А в 1774 г. уже в новом генплане уделили внимание площадям и кварталам, пострадавшим от пожара.